Только что в России вышел уникальный сборник «Мы свой долг выполнили! Ангола: 1975–1992», который выпустил Союз ветеранов Анголы. Один из авторов книги — Сергей Александрович Ремизов, полковник в отставке, который в свое время прикрывал с моря ангольскую столицу Луанду на большом десантном корабле «Красная Пресня» Балтийского флота . Мы с ним встретились в самом центре Москвы на Смоленской площади, 13/21. (Из окна виднелась сталинская высотка МИДа России.) Именно здесь размещается штаб–квартира Союза ветеранов Анголы, а также необычный музей, в котором представлены фотографии, документы и многое другое.
Дружба навек
Все эти экспонаты красноречиво рассказывают о тех далеких событиях, в которых самое непосредственное участие принимал Советский Союз. А он, как говорилось в гимне великой страны, всегда был «дружбы народов надежный оплот». Поэтому СССР помогал другим братским народам, причем по всему миру.
Именно благодаря ему, а также Кубе южноафриканской Республике Анголе в нелегкие для нее годы удалось сохранить свой суверенитет, независимость и территориальную целостность. Она и по сей день является дружественным Российской Федерации государством.
— Сергей Александрович, какова была численность советских войск в Анголе?
— Наших войск там не было. Ситуация схожа с Новороссией. Киев постоянно обвиняет Россию в вооруженной агрессии. В Республике Анголе были лишь советские военные советники и различные специалисты, которые выполняли свой интернациональный и служебный долг: дипломаты, моряки, геодезисты, мостовики, рыбаки, сотрудники спецслужб, летчики, переводчики и т. д.
Например, председатель Союза ветеранов Анголы Вадим Андреевич Сагачко был советником при пехотной бригаде. А наш пресс–секретарь Сергей Анатольевич Коломнин был переводчиком. И таких примеров масса.
Были там и женщины, которые тоже выполняли различную работу. Вместе с теми или иными специалистами приезжали их жены. Но Советской армии как таковой точно не было.
— Как вы стали морским пехотинцем?
— Я родился 3 февраля 1945 года в городе Бор Нижегородской области. Отец погиб в самом конце войны. Я его ни разу не видел. В 1966 году с отличием окончил Московское высшее общевойсковое командное училище. Мог выбирать, где служить.
По собственному желанию пошел в морскую пехоту. Службу начал в 336–м отдельном гвардейском полку морской пехоты Балтийского флота. В 1974 году окончил Военную академию имени Фрунзе. Я бывал и в других странах. Скажем, в Индии.
А с 1979 по 1980 и с 1985 по 1989 год являлся советником командира полка морской пехоты Революционных вооруженных сил Кубы. Тесно контактировал с отрядом морского спецназа, встречался на Острове свободы со многими участниками событий в Анголе.
Окольными путями
— Как попали в Анголу?
— Попал не сразу, а, можно сказать, «окольными путями». Ровно 40 лет назад, в конце 1976 года, я был направлен нести боевую службу в качестве командира десанта морской пехоты на большой военный корабль «Красная Пресня».
Он был спущен на воду 11 октября 1969 года и уже 30 сентября 1970 года вступил в строй в составе Дважды Краснознаменного Балтийского флота. 31 декабря 1976 года мы сменили черноморский десант в порту Конакри — столице Гвинеи.
А 18 февраля 1977 года командир нашего БДС (большого десантного корабля) получил из Москвы шифровку с приказом следовать из Гвинеи уже в Бенин, чтобы оказать помощь правительству этой западноафриканской республики в ликвидации попытки государственного переворота.
Как позже выяснилось, его пытался осуществить знаменитый король наемников Боб Денар. Я привел десант, технику и вооружение в полную готовность. Мы уже приготовились к ведению боя на берегу. Однако к моменту прибытия «Красной Пресни» наемники покинули Бенин.
В общем, повезло: переворот не удался, и нам в бой вступать не пришлось. А 2 марта 1977 года, в соответствии с указанием из Москвы, мы снова вышли в море и взяли курс уже на Анголу. Пересекли экватор. По стародавней традиции, естественно, отпраздновали День Нептуна.
Бомбежка диверсантов
7 марта пришли в столицу Анголы. Наш командир оказался мастером швартовки. До сих пор вспоминаю, как лихо он развернул корабль кормой к стенке, скомандовал отдать носовой якорь и мягко притерся к причалу.
На базе ВМФ в Луанде было много кубинцев, почти все хорошо говорили по–русски. Морские спецназовцы с Острова свободы постоянно «летали» по акватории порта на быстроходных катерах и метали взрывчатку. Так они боролись с подводными диверсантами.
Дело в том, что когда противники попадали в зону действия ударной волны, они ощущали то же самое, что и оглушенная рыба, поэтому после взрыва всплывали на поверхность, потеряв сознание.
Нам и тут повезло: за все время пребывания «Красной Пресни» в Луанде не было ни одного случая подрыва находящихся в порту кораблей. А вот потом несколько судов — и советских, и кубинских, и ангольских — все же были подорваны. Но мы ни на минуту не теряли бдительность.
Нам сразу сказали, что у противников народного правительства Анголы имеются очень толковые коммандос, которые способны выполнять любые задачи. Поэтому мы оперативно организовали службу на берегу, выставив пост возле опущенной на пирс кормовой аппарели. А вдоль бортов разместили прожекторы.
Организовали и регулярные спуски саперов–водолазов из состава десанта для осмотра подводной части корабля и прилегающей акватории. Более того, в постоянную готовность привели установки залпового огня БМ–21 «Град» и зенитные ракетные комплексы «Стрела–1», которые были размещены на верхней палубе БДК «Красная Пресня». У нас на борту были также и плавающие танки, и бронетранспортеры.
Плюс несколько вагонов боеприпасов. Словом, если бы потребовалось наше вмешательство в ситуацию в Луанде и был отдан приказ из Москвы, мы бы легко могли «разметать» пару городских кварталов ангольской столицы.
Но, к счастью, этого не потребовалось. Впрочем, мы прибыли туда не воевать. Нашей основной задачей все же было в случае необходимости спасать работников посольства СССР, консульства и советских специалистов.
Специально был приготовлен просторный кубрик. Корабль–то достаточно большой, с отменными мореходными качествами. Позже, в 1993 году, то есть уже в постсоветские времена, он был списан, после чего его продали на металлолом в Индию. Как говорится, на иголки. Однако, по моим данным, при буксировке он затонул в Северном море.
Демонстрация силы
— Получается, вы так ни разу и не приняли участия в боевых действиях в Анголе?
— И слава богу! Да, мы не были на позициях. Когда пришли в порт, на корабль поднялся руководитель советской военной миссии. Он прямо сказал, что наше прибытие в Луанду в первую очередь имеет огромное военно–политическое значение: руководство страны, пока чувствующее себя не совсем уверенно, видит в приходе столь мощного и большого десантного корабля из Союза реальную поддержку своей линии и рассчитывает на нас.
Между тем южноафриканские войска, которые в течение полугода оккупировали южные района дружественной нам республики, сосредоточилось в соседней Намибии на самой границе. То есть ожесточенная война могла возобновиться в любую минуту.
Так что важно было обеспечить четкое военное присутствие ВМФ СССР в регионе. И оно было вполне убедительной демонстрацией поддержки народного правительства.
Хотя все это время мы находились в полной боевой готовности. И постоянно занимались подготовкой. Выходили в открытое море, где проводили учебные стрельбы. Чтобы у народа мышцы не «дряхлели», проводили ежедневную физзарядку, естественно, с соблюдением всех мер предосторожности.
Часть экипажа и десанта занималась спортом на берегу, а другая — на корабле. Утром, после физических упражнений, еще бегали по очереди купаться в океан. Когда были в открытом море, тоже занимались. Подъем в 7 утра. Потом — умывание и физзарядка.
Если не штормило, наматывали круги вдоль бортов. А корабль–то длиной свыше 100 метров. Затем отжимания и прочие упражнения.
Рослые ребята
Понятное дело, ребята у нас были рослые. 12 марта мы принимали первого президента Анголы Антонио Агостиньо Нето, которого сопровождали советский и кубинский послы. Встретили особого гостя на борту с подобающими почестями. Почетный караул состоял исключительно из морских пехотинцев. Ими командовал высокий мускулистый старший лейтенант Клоков.
Однако президенту Анголы особенно понравился правофланговый десантник — латыш Тиеснесис, ростом под два метра. Впрочем, остальные морпехи были ему под стать. Глядя на ребят, Антонио Агостиньо Нето произнес как бы в шутку фразу о том, что «готов поменять любой свой полк на наш бравый десант».
Памятный казус
Конечно, мы были очень рады такой высокой оценке. Показали гостям корабль, военную технику. Бойцы продемонстрировали мастер–класс рукопашного боя. Все завершилось реальной высадкой десанта с боевой стрельбой. Правда, тут произошел один казус, который чуть было не подмочил нашу репутацию.
Плавающая техника через носовую аппарель корабля вышла на поверхность. А я, как командир десанта, по мегафону комментировал для всех собравшихся разворачивающиеся действия. Все шло хорошо, но вдруг мне доложили по рации, что у танка ПТ–76 перегрелся двигатель, так что машину пришлось заглушить.
Скандал! Мы ведь занимались, по сути, рекламой нашей боевой техники, а так какая антиреклама.
Я стал судорожно соображать, что делать. На ум пришло единственное верное решение.
Когда я стал рассказывать о боевых характеристиках и назначении десантной техники, то упомянул, что плавающие танки и бэтээры предназначены не только для атаки, но и для спасения людей, а также для буксировки. После чего объявил по мегафону о том, что ПТ–76 условно поврежден и что сейчас он будет отбуксирован к кораблю.
Плавучесть танк не потерял, а действия по заведению буксировочных тросов к поврежденной технике водолазами были отработаны до автоматизма, поэтому процесс много времени не занял. Личный состав не подвел. Наоборот, получилось очень даже зрелищно.
Чуть позже выяснилась и причина поломки. В условиях тропической жары охлаждающая жидкость, залитая еще при больших морозах, разогрелась и сильно расширилась. Она просочилась через сальники, из–за чего снизился ее уровень.
Все это чуть было не привело к заклиниванию двигателя. После того как мотор охладился и мы долили антифриз, танк сразу же без проблем завелся. Экипаж продемонстрировал движение на плаву с выполнением различных маневров.
Этот случай заставил сделать соответствующие выводы. Нужно было тщательнее относиться к подготовке техники для высадки и боя на берегу в тропических условиях. А механика–водителя, который вовремя выключил двигатель и тем самым его спас, за проявленную бдительность я поощрил.
Жизнь есть жизнь
— Серьезное происшествие. А какие–то курьеры случались?
— Конечно. Жизнь есть жизнь. Однажды мы получили весточку о том, что у нашего командира танкового взвода Васи Замараева родился сын. Что тут было! Сообщение приняли корабельные радисты. Все поздравляли новоиспеченного отца. Причем в шутку его называли Василием Алибабаевичем.
А вечером, смотрю, мои лейтенанты у себя в каюте веселые такие сидят, отмечают. Поднесли и мне.
Спрашивать, откуда взялось «зелье», было вроде как–то неудобно. Хотя на корабле существовал категорический сухой закон! Но за здоровье Васиной жены, его сына, а также за него самого я тоже с удовольствием принял на грудь.
Спустя несколько лет участники застолья поведали мне, что НЗ хранился у них прямо в каюте в баллонах из–под кислорода для дыхательных аппаратов. И никому невдомек было, чтобы там вовсе не кислород.
Моряки на выдумку хитры!
— С местным населением общались?
— У нас были экскурсии. Подавали автобусы, мы выезжали в город, знакомились с Луандой. Осматривали достопримечательности: Площадь революции и пр. Выходили и сами. В каждой группе было по 5 человек. Посещали музеи. Скажем, этнографический.
Выезжали и на стадионы, где проводили совместные спортивные мероприятия с ангольскими и кубинскими товарищами. Например, матчи по футболу, волейболу. Бывали и дружественные фуршеты. Нам выдавали местные деньги.
Хотя особо негде было их тратить. Все–таки шла война. По ночам стреляли. Когда ехали по городу, гиды нам порой говорили: здесь была стычка. Смотрим, а там подсыхающие лужи крови. Телу уже убрали. Луанда была, по сути, фронтовым городом.
Дмитрий МАРТ
Фото автора